«Анализируя полученные данные, можно было сделать следующие выводы:

1) Если населения на улицах практически нет, не видно никакого движения или люди уходят мелкими группами в горы, значит, район готовится для ведения боевых действий.
2) Как правило, если базары и магазины в обычные дни не работают, значит, торговцев что-то вспугнуло или они даже предупреждены о возможных боестолкновениях.
3) При обнаружении «зайчиков» зеркал или стекол, а также при разжигании костров или появлении дымов на близлежащих сопках, велика вероятность, что с помощью этих примитивных средств, душманы передают друг другу сообщения.
4) При подходе к населённому пункту нужно внимательно осмотреть районы кладбищ, где устраиваются засады, верхушки деревьев – там могут сидеть снайперы.
5) Если есть виноградники, «зелёная зона», которые близко подходят к основной дороге, то нужно иметь в виду, что это хорошая позиция для засады.
6) Проверить наличие троп в виноградниках и т.д.

Предварительно изучив все эти вопросы, необходимо было через местные власти (губернатора, Царандой, ХАД) уточнить обстановку. Как правило, местные власти давали исчерпывающую информацию, так как они несут ответственность за этот регион. Я думаю, играло большую роль то, что когда заслушав доклады местной власти по оценке обстановки в районе боевых действий, мы давали им карту с планом предстоящих действий для того чтобы они поставили роспись и, соответственно несли ответственность. (Это особенно хорошо при сопровождении колонн).
В качестве примера, приведу следующую операцию - 10-17 ноября 1981 года мы проводили колонну по маршруту Андхой – Меймене, в начале нашей деятельности. По предварительным данным, полученным от органов разведки местной власти, на маршруте было все спокойно. Я вылетел на вертолёте в район встречи колонны. Организовав необходимое взаимодействие, при облёте, в стороне от расположения колонны (3-4 км), обнаружил группу душманов (40-50 чел.) Благодаря воздушной разведке, замысел противника был сорван. Душманы, по-видимому, хотели отсечь хвост колонны, захватив при этом пленных, оружие и безнаказанно уйти, однако мы нанесли по ним удар с воздуха, практически уничтожив банду. В результате, только голова колонны вступила в бой, да и то недолгий. И хотя вновь были потери, но уже не те, на какие рассчитывал противник. Все прошли этот участок, я считаю, более благополучно. После этого, мы сделали выводы и решили, что вся местная власть должна принимать участие в боевых действиях отряда и относиться к этому делу более ответственно.
Планирование боевой деятельности части осуществлялось на месяц и неделю. Начальник разведки отряда лейтенант С.Жасузаков производил ежедневный сбор разведанных как от своих источников, так и от разведподразделений провинции (группа ГРУ ГШ ВС СССР, группа "Кобальт"/МВД СССР/, группа Царандой /МВД ДРА/, группа ХАД /КГБ ДРА/, группа губернатора, группа первого секретаря и т.д.). Информация с постов наблюдения, мест проведения засад, воздушной разведки сосредотачивалась у оперативного дежурного.
Подъем осуществлялся в 5.00. В 6.30 утра на ЦБУ (Центре боевого управления) производилось заслушивание обстановки в провинции, уточнялись данные и задачи на день, решались вопросы обеспечения всем необходимым для жизнедеятельности части, осуществлялся контроль выполнения плана на неделю, месяц и постановка задач на день.
В 11.00 проводили уточнение обстановки у 1-го секретаря провинции, (принимали решение совместно, хотя в основном реализация решения ложилась на плечи советских войск), где подводились итоги разведданных и всей обстановки.
Правду говорят, что жизнь заставит крутиться, если хочешь жить. Ведь в основном афганские «братья» (так мы их звали) хотели установить социалистическую жизнь за счет наших сил. Им было безразлично, сколько мы положим наших ребят. Хотя нас строго регламентровали, как необходимо воевать, но не все же сделаешь по инструкции. И вот чуть ли не каждый день источники местной власти докладывают, что душманы готовят нападение, наблюдаются активные передвижения банд и т.д. А надо сказать, что конкретное решение принималось, только когда 2-3 разведисточника подтверждают наличие банд или их передвижений. И вот однажды, из докладов, узнаём следующее:
Группа Царандой – банда в составе 40 человек, вооружение, прибытие в район населенного пункта такого-то, намерения и цели такие…
Группа ХАД – то же самое,
Группа губернатора – аналогично.
На нашей планерке принимается решение – уничтожить душманов силами советских войск. Сообщили об этом мне и, как говорится, успокоились на этом. Пусть болит голова советского командира. Принимаю решение – развединформацию реализовать батальоном Царандоя. Ведь они, как-никак защищают свою революцию! Проведена операция – данные не подтвердились. Царандоевцы вернулись обратно не найдя никаких душманов.
После нескольких подобных случаев нашлись люди среди местных руководителей, которые информировали командование 40-й Армии, что я неактивно воюю в провинции, и не укрепляю местную власть. В упрёк ставилось то, что я невнимательно отношусь к данным местной разведки. Узнав об этом, я решил найти этот источник «надёжных сведений».
Начальник разведки, ставший уже к тому времени старшим лейтенантом, оперативным путём стал определять этого человека. Несколько дней, переодетый, он ходил по Меймене и отслеживал связи разведчиков Царандоя, ХАДа и губернатора. Потом принёс мне фотографии. И тут выяснилась следующая картина - один и тот же человек являлся агентом всех этих структур. А я должен был реализовывать данные, полученные якобы из трёх различных источников.
Когда на следующем совещании мы заслушали обстановку и полученные данные были почти одинаковыми, что вроде бы подтверждало их подлинность – я попросил назвать мне их источник. Разумеется, это нарушение всех правил организации разведывательной деятельности и мне это сразу поставили в упрёк. Кроме того, послышались разговоры, что я не знаком со спецификой разведки, и в связи с этим не могу возглавлять часть, подчиняющуюся ГРУ ГШ. Тут терпение мое лопнуло, я выдал каждой группе фотографии их агента. Наступила тягостная тишина. Я закончил совещание, и уехал в расположение. Надо сказать, что этот случай придал мне авторитета в глазах, как местных руководителей, так и наших советников, за что я был очень благодарен своему начальнику разведки.
Не хочу чем-либо обидеть советнический аппарат, но, практически, работа их заключалась в том, что они должны давать информацию о бандформированиях ежедневно и чем больше они ее дадут, тем быстрее получат награды, звания и т.д., а как эти данные реализовать, насколько они правдивы, пусть болит голова начальника гарнизона. Реализацию их разведданных я пытался осуществить силами афганцев, а руководил операцией представитель «конторы», которая ее предоставила. Сразу скажу, пыл и активность заметно сократились.
После этого я стал начальником гарнизона, что называется, с большой буквы, хотя и был в звании - майор, а некоторые советники – полковниками. На следующий день приехал на совещание пораньше, но у губернатора уже были люди. Все кто приглашался на совещание, теперь готовились очень серьезно, и их информация стала более достоверной. Принимали решение на ту или иную операцию совместно, чтобы слышали все, но конкретные задачи уточнялись только при выходе на боевые задания. Таким образом, достигалась внезапность и скрытность выполнения задач по реализации разведданных. И опять-таки основной мыслью было то, что воюют сами афганцы, а мы обеспечиваем их огневой мощью и при необходимости поддерживаем силами отряда. При проведении же спецмероприятий (разведки, засад, поисков) – тут уж извините, «сарбозы» нам не нужны, ибо скрытность и внезапность можно было достичь только с нашими разведчиками. Как правило, только при этих условиях реализация разведданных проходила успешно.
Два месяца мы стояли в Меймене. Каждый день приходили сведения о том, что поблизости замечены группировки душманов. Мы загружались в машины, мчались в горы, но душманов к этому времени простывал и след. И тогда я пошел на хитрость. В час ночи даю команду заводить машины. У душманов в округе – переполох. Они спешно собираются и уходят в горы. Однако через час солдаты глушат машины, и успокоившиеся враги вновь возвращаются к месту своей стоянки. Так повторялось несколько дней. И когда бдительность «духов» была окончательно усыплена, наше подразделение, выехав ночью на место, указанное в данных разведки, нанесла сокрушительный удар…»

Из воспоминаний Лысенко Владимира Петровича, заместителя начальника полевой оперативной группы «Меймене» 47 пого

«Прочитал выдержки из книги и Бориса Тукеновича Керимбаева и В. Носатова и захотелось кое-что уточнить.
1. О структуре 1 ОГ и 1 ММГ я уже писал. Хочу остановиться лишь на одном. Среди всех офицеров и ММГ и ОГ высшее военное образование имели три человека: подполковник Нестеров Н.Н., майор Калинин А.Л. и Ваш покорный слуга. Боевой опыт - два. Это начальник ОГ подполковник Нестеров Николай Николаевич, пришедший с должности начальника штаба Каракалинского пого и до этого уже побывавший в ДРА в составе временных формирований и го заместитель по разведке Ходжакулиев Равшан Бабакулиевич, который кроме боевого опыта имел еще и ранение, падал на подбитом вертолете...
2. До ввода в ДРА мы проходили боевое слаживание на учебном центре 47 пого, где проводились КШТ, боевые стрельбы, доводилась обстановка в зоне предполагаемого расположения и возможные способы противодействия противнику. Учитывая важность задач, на эти мероприятия прилетела специальная группа старших офицеров из Москвы. Они ходили все в черной робе без погон и поэтому получили название – «черные полковники». Кроме Керков, с командованием ОГ и ММГ проводились сборы в Термезе. В основном доводилась обстановка и происходил обмен опытом с теми, кто его уже имел. Т. е., мы не просто шли в неизвестность. Мы уже были более или менее, в зависимости от должностей, подготовлены.
3. Сейчас, по прошествии времени, могу утверждать, что роль майора Калинина и его команды показана недостаточно глубоко. В книге В. Носатова -это: «отдал распоряжение усилить бдительность; приказал усилить внимание» и пр. Заслуга А. Калинина, Б. Снегиря, Н. Рукосуева, А. Жукова значительно шире и весомее. Основная мысль не только в том, что эти люди создали высокопрофессиональный коллектив, повязанный настоящей мужской дружбой, взаимопониманием, готовностью прийти на помощь и пр. Они на неподготовленном месте сумели наладить нормальную жизнедеятельность, боевую подготовку ММГ и ее личного состава. Заложили традиции 1 ММГ на последующие годы. И в быту, и в бою были примером выполнения своего воинского долга и достойными подражанию.
4. С их участием установились дружественные офицерские взаимоотношения между офицерами ОГ и ММГ. Например, Саша Калинин, по времени и месту прохождения службы, времени учебы в училище и академии был опытнее меня. Но ни раз он не дал повода мне усомниться в его желании подчиниться мне, как представителю вышестоящего звена управления. В свою очередь, его тактичность не давала мне, человеку вообще-то резкому, повода даже подумать о повышении тональности разговора. Спасибо тебе за это, любимый мною Леонтьевич. Можно привести массу таких же положительных качеств и у его вышеназванных мною коллег. Вам тоже, ребята, спасибо.
5. Хотелось бы сказать добрые слова и в адрес командования ДВПО, добросовестно выполнивших задачу по комплектованию и обеспечению нашей ММГ. Сам я прибыл из КВПО. Только благодаря их отношению к выполнению заданий КГБ и ГУПВ наша ММГ была одной из самых боеспособных и обеспеченных подразделений. Кто непосредственно занимался этими вопросами в ДВПО лучше бы, если рассказал кто-то из самих ребят. Вот так кратко о ситуации перед вводом.»